Новости онкологии

3 апреля 2017

Александр Румянцев: «На вопрос, показана ли протонная терапия детям, отвечаю однозначно: да»

Центр протонной терапии МИБС посетила делегация детского онкологического центра Димы Рогачева. Генеральный директор ННПЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева, доктор медицинских наук, профессор, академик РАН Александр Григорьевич Румянцев поделился своим взглядом на место протонной терапии в лечении детей, больных раком.

– Александр Григорьевич, на ваш взгляд, какое значение имеет для российского здравоохранения запуск первого центра протонной терапии?

– Давайте посмотрим в таком разрезе. Мировым лидером в области ядерной медицины является Япония. В силу того, что в отношении этой страны после Второй мировой войны были введены санкции на производство вооружения, все разработки в области ядерной физики были задействованы в здравоохранении. Так вот, в Японии на сегодняшний день 22 протонных центра, 5 углеродных и 5 центров таргетной терапии. Это самые современные технологии борьбы с раком, минимизирующие воздействие на здоровые ткани.

По населению наши страны примерно равны. Но в России пока нет ни одного протонного центра, не говоря об углеродном. Открытие первого протонного центра в Санкт-Петербурге и второго в Димитровграде для российской медицины прорыв. Появится возможность у нас в стране проводить лечение пациентов, нуждающихся в специальной точечной, защищающей нормальные ткани лучевой терапии.

– Считается, что лечение протонами, именно в силу щадящего характера, показано в первую очередь детям. По вашим оценкам, какова потребность российской педиатрической онкологии в этом методе?

– Первый специализированный протонный центр для лечения детей был открыт в декабре прошлого года в госпитале Святого Джута в Мемфисе, штат Теннеси, США. Второй протонный центр для детей строится в одном из университетов Японии. Потому на вопрос, показана ли протонная терапия детям, отвечаю однозначно: да. И мы ждем открытия российских центров, чтобы помочь детям, которых не в состоянии вылечить нашими сегодняшними опциями.

Протонная терапия особенно показана для детей раннего возраста с различными видами опухолей, хирургическое удаление которых по каким-то причинам невозможно, а к химиотерапии они устойчивы. В таких случаях протонная терапия способна помочь лучше, чем обычная лучевая фотонная.

С учетом того, что ежегодно в Российской Федерации заболевают раком около 4500 детей, протонная терапия является лучшим методом примерно для 10%. Как минимум, 400 детей в год нуждаются в лечении протонами. Количество, которое как раз загрузило бы одну из двух комнат гентри в петербургском протонном центре.

– В США по мере накопления опыта лечения протонами постоянно расширяется перечень раков, при которых протонная терапия считается наилучшим методом лечения. Десять процентов пациентов с онкологией, которым показана протонная терапия, возможно, не предел?

– Когда мы 25 лет назад начинали делать трансплантацию костного мозга у детей, то считалось, что показаний для этого нет. До тех пор, пока эта технология не получила абсолютно четкую, конкретную позицию: в каких случаях, при каких заболеваниях трансплантация помогает. Сегодня мы в нашей клинике делаем около 200 трансплантаций костного мозга в год. Вместе с коллегами из клиники имени Раисы Горбачевой и Российской детской клинической больницы всего в РФ выполняется 500 трансплантаций в год. А потребность такова, что попасть на трансплантацию ребенку крайне сложно. То есть, когда технология отработана, она становится востребованной.

То же самое произойдет и с протонной терапией. Сегодня врачи не посылают пациентов на этот вид лечения, прежде всего, потому, что его нет в стране. Завтра технология, уже отработанная на западе, станет востребованной в РФ. Поскольку в России нет опыта лечения протонами, в том числе – по отдаленным результатам, мы будем использовать западные наработки. Соответственно, будет также расширяться перечень показаний.

– Министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова в недавнем интервью одной газете сказала, что 70% оборудования для лучевой терапии в стране устарели. В детской онкологии аналогичная ситуация?

– Мы недавно ушли от кобальтовых пушек, которые давно не применяются в мире в лечении детей. Что касается нашего центра и еще нескольких хорошо оснащенных клиник в стране, в них используется оборудование самых выдающихся мировых производителей. Но в целом, думаю, оценка Министра здравоохранения верна.

Но обращаю ваше внимание: дело не только в моральном и физическом износе оборудования. Не так просто все. Можно высокотехнологичным дорогостоящим оборудованием забивать гвозди. Для того, чтобы отладить в нашем центре высокоточную лучевую терапию, нам понадобилось пять лет проработать с германскими специалистами. Чтобы оборудование работало на уровне мировых стандартов, в лучевой терапии необходимо использовать конкретные протоколы. Они пишутся междисциплинарным коллективом, в который входят врач лучевой терапии, врач лучевой диагностики, физик и врачи, занимающиеся реабилитацией пациентов. Разработанный командой унифицированный протокол лежит в основе лечения. В эффективном применении высоких медицинских технологий кадры, а не оборудование, имеют решающее значение. А где эти кадры готовить, если две трети парка техники в стране устарело, на каком оборудовании обучать? Вопрос.

К сожалению, как и во всем остальном, Россия отстает по ядерной медицине лет на 25. Мы догоняем, но ситуация постоянно ускользает. Поэтому такие прорывы, как строительство протонного центра, крайне важны.

Источник: protherapy.ru