Новости онкологии

27 мая 2019

Академик Игорь Решетов: Новые технологии спасают в тех ситуациях, которые раньше были фатальными

Трансплантология все более востребована, помогает спасать жизнь в самых экстремальных ситуациях. И подобных операций спасения могло бы стать больше, если бы удалось решить проблему донорских органов и тканей. Проблема нерешаемая? Отнюдь! – считает заведующий кафедрой онкологии и реконструктивной хирургии Первого московского государственного медицинского университета имени Сеченова академик РАН Игорь Решетов. Беседует Ирина Краснопольская.

– Игорь Владимирович! Сложно представить, что, скажем, вместо сердца или фрагмента печени человеку, в случае экстремальной ситуации, будут пересажены протезы, созданные благодаря современным технологиям.

– Уже не сложно. Из разных стран приходят сообщения о том, что подобные замены не только создаются, но и успешно применяются в медицинской практике.

– Отдаленные положительные результаты есть?

– Есть. Вот хотя бы такой пример. Три года назад молодой человек из Воронежа попал в ДТП. Более всего пострадала голова. Жизнь человеку спасли. Но качество его жизни стало ужасным. Лицо превратилось в страшную маску. И дело даже не в красоте, а в том, что он не мог нормально есть, нормально говорить. Его никто не брал на работу, хотя он был хорошим водителем.

– И что же сделали вы? Как он попал в вашу клинику?

– И в наше продвинутое время никто не отменял «сарафанное» радио. А кроме него, существуют федеральные программы лечения таких пациентов. Не станем сейчас вдаваться в тонкости, как он к нам попал. Я бы хотел рассказать о том, что ему было сделано. В нашей клинике существует действующая технология воссоздания органов и тканей. Пациенту из Воронежа сразу было проведено компьютерное исследование костей черепа. Исследование такого уровня, которое позволяет воссоздать мельчайшие детали строения. Мы получаем 640 срезов в 1 кубическом сантиметре.

Возможно, человеку непосвященному эти цифры мало о чем скажут. Но на самом деле мы получаем сверхточную картину строения и программу дальнейших действий. К выполнению такой программы причастны не только медики, но и физики, и математики, материаловеды, физиологи. Надо же точно решить, из чего именно будут созданы «запчасти» для данного пациента. Вас коробит слово «запчасти»? Привыкайте! Потому что достаточно посмотреть, как идет этот процесс: он практически не отличается от изготовления, подгонки обычных деталей.

– Меня не коробит. Привыкла. Но не могу понять, из чего создается такая деталь. Как в ней прорастут кровеносные сосуды? Как эта деталь «впишется» в пациента? И что, организм того же пациента из Воронежа ее принял и спокойно с ней живет?

– Не только живет. Наши технологии позволяют добиться полной биоинтеграции пересаженной детали. Организм реагирует на нее как на собственную. А тот пациент из Воронежа вернулся к своей профессии водителя. У него нормальное качество жизни.

– Во время нашей беседы вы меня буквально замучиваете показом, грубо говоря, картинок тех «деталей», которые вы успешно пересаживаете своим пациентам. Причем вы все время меня поправляете на слове «детали». А как я иначе должна это называть? Как вы их именуете?

– Индивидуальный эндопротез. Но вы правы: точных общепринятых названий наших технологий нигде в мире пока нет. Мы с вами свидетели того, как во всем мире рождаются новые технологии, спасающие в тех ситуациях, которые ранее были фатальными.

– Но эти индивидуальные эндопротезы, как мне кажется, надо «очеловечивать».

– Конечно! И очень важно, что решением этих сложнейших проблем занимаются не только медики. Я уже сказал, что в процессе задействованы математики, физики, материаловеды. Кстати, знаете, почему материаловеды? В процессе исследований оказалось, что более всего ко двору пришелся титан. Вот вас удивило, что я пытался привлечь внимание к картинкам эндопротеза, который мы создавали для молодой пациентки, у которой тоже в результате ДТП было разбито лицо. Вас не очень заинтересовала некая точка, на которую я делал упор. Но дело в том, что именно благодаря счету на микроны нам удалось добиться, чтобы пациентка не ощущала инородность импланта. Нам важно уравнять плотность ткани импланта и ткани пациента. Это один из важнейших компонентов биосовместимости.

– Сколько человек в вашей бригаде по созданию имплантов? Кто они по специальности?

– Состав бригады и ее численность зависят от конкретного пациента. В бригаде, которая воссоздала лицо молодой женщине, были математики, диагност компьютерной томографии, специалист по IT-технологиям, материаловед, инженер 3D-принтера и, наконец, хирург.

– Хирурга поставили на последнее место? Может, скажете, что хирургия – отживающая профессия? Никогда с этим не соглашусь!

– Так и я не соглашусь. И не только потому, что я хирург. Хочется быть в ногу со временем. И потому новейшие технологии, убежден, становятся, и тем более в будущем будут, неотъемлемой частью хирургического лечения пациентов.

– Все-таки хирургического?

– Безусловно! Кстати, появился термин – аддитивные технологии. В переводе: «добавленные технологии».

– В каких случаях вы, специалист в области лечения головы и шеи, используете новейшие технологии? Они начисто вытесняют традиционные операции?

– Да нет. Они применяются тогда, когда традиционным путем человеку невозможно вернуть не просто жизнь, а качество жизни. Вот мы работаем вместе с «Росатомом». Потому что традиционно его специалисты на гребне новейших достижений в разных областях, в том числе, как показала практика и время, в медицине.

– Вы заведуете кафедрой реконструктивной хирургии в Сеченовском университете. Своих студентов вы готовите к тому, что в будущем им предстоит работать с новыми технологиями? Они смогут, грубо говоря, в своем лице сочетать не только медицину, но, скажем, ту же математику? Сочетанные бригады – неизбежность будущего?

– Да, мы готовим таких студентов. Разработаны специальные программы. Стараемся не изобретать велосипед. У нас есть возможность стажировки и совместной работы с коллегами из ведущих зарубежных клиник и университетов. Наши студенты по окончании вуза будут получать международную научную степень именно в области биоинжиниринга и прототипирования.

– Это будет так же необходимо, как знание анатомии?

– Абсолютно. Но анатомию изучают на первом курсе, а эти – на последних курсах и на постдипломном образовании. Так сегодня. Не исключено, что в будущем программа обучения в медицинских вузах будет пересмотрена в сторону акцентирования внимания на тех технологиях, о которых мы сегодня говорим. Думаю – этот процесс неизбежен.

– Вы выпускник Второго медицинского университета имени Пирогова. В ваше время о подобных технологиях речи не было. Хотя тогдашний ректор Юрий Михайлович Лопухин, которого я знала, был инициатором открытия медико-биологического факультета. Писала тогда об этом.

– Инициативу Юрия Михайловича позже подхватили другие вузы страны. Стали появляться другие факультеты с несколько иными названиями: факультет фундаментальной медицины, факультет научной медицины. Теперь, наверное, это стоит назвать медициной будущего.

– Меня всегда интересует доступность. Доступность самой элементарной медпомощи и доступность медицины самых высоких технологий. В данном случае – медицины будущего. В вашей университетской клинике есть специальное подразделение, которое занимается созданием индивидуальных эндопротезов с помощью аддитивных технологий? Где еще в России можно получить подобную помощь?

– Наша цель – создание сети центров аддитивных технологий. И в сотрудничестве с таким промышленным партнером, как «Росатом», эта цель будет достигнута. Могу даже сейчас назвать некоторые адреса: Нижний Новгород, Санкт-Петербург, Новосибирск, Краснодар. Из области мечтаний? Опыт показывает, что это может стать реальностью. Прежде всего требуется добрая воля руководителей службы здоровья того или иного региона.

– Индивидуальное протезирование тазобедренного сустава, коленного, тела позвонка – это фантазии или уже нет?

– Уже нет. Уже началось применение в нашей стране. Хотя пока здесь более продвинуты Германия и США. Мы были в их клиниках, видели, насколько это эффективно. Ведь, к сожалению, нередко то же эндопротезирование крупного сустава может привести к развитию остеомиелита. Это большая беда. И тогда на помощь приходят аддитивные технологии.

– Бесспорно, новые технологии нужны. Бесспорно, они будут востребованы. Хотя даже специальная терминология пока не создана. Вы входите в экспертную комиссию по аддитивным технологиям. Разрабатываете технические регламенты по применению новейших технологий в разных областях, в том числе в медицине. Не боитесь, что завязнете в огромном количестве «соответствующих» бумаг, в поиске соглашений, утверждений. Время будет идти, а самих искусственных эндопротезов так и не будет.

– В отличие от вас, пессимиста, я – оптимист. Вот вчера в Москве начал работать Седьмой международный конгресс хирургии головы и шеи по данной проблеме. Подчеркиваю, международный. В новых технологиях мы, специалисты разных стран, если угодно, в одной связке. И наша цель – сделать эндопротезирование индивидуальным средством спасения всех, кто в этом нуждается.

Источник: rg.ru